Мамин Вадим Юрьевич

АРМИЯ (воспоминание)

Я возвращаюсь к этой теме. Тема непростая… И до меня и после меня были и есть люди, которые готовы спорить и доказывать что армия не нужна, напрасная трата времени. И тут же доносятся обратные мнения, что без армии мужчина - не мужчина, и служить должен каждый. Можно соглашаться или спорить, но мне думается, каждый должен решить для себя сам этот вопрос. Интересно выслушать мнение всех сторон. Мужчин, которые служили, служат, воевали в горячих точках и тех, кто только готовится стать мужчиной. Да! Да! Именно, готовятся стать мужчинами, я не оговорился! Женщин, провожающих своих сыновей, братьев и мужей в армию. Прочтите мой рассказ, о моей армии, о моей истории. Рассказ, который перекликается с другими историями про армейскую жизнь, чем-то похож, а чем-то противоречит бытующим мнениям. А в конце решите для себя сами: верить или нет! Хотели бы Вы, чтобы наши, ВАШИ мужчины прожили эту суровую, иногда бестолковую, но все же – жизнь, подчиненную дисциплине, иногда противоречащую здравому смыслу, жизнь полную опасности, очень суровую жизнь мужского коллектива!

Случилось так, что мне пришлось уйти в армию после третьего курса института. Ну проспал я весь курс… Обычное дело! Вон, рядом, пока я пишу эти строки, посапывает мой сынок. Такой же, как я тогда! Как все повторяется! Но я кричу на него! Ругаюсь порой! (хорошо бы он это не прочитал…).

Так вот, в качестве бонуса за свое тогдашнее разгильдяйство, я «получил» бесплатную путевку для прохождения службы. Отгуляв лето и поднабравшись силенок, я приготовился отдать свой долг Родине, в осенний призыв. Странно вообще называть это мероприятие – долгом! Чем уж я так провинился или задолжал перед Родиной в 20 лет? Однако Родина решила забрать с меня должок в виде выбитых зубов, поломанных ребер моих сослуживцев, замерзших насмерть пацанов и вечно оплакивающих своих детей родителях. Ну это было позже.… Как ни старался «откосить», сжалить своих родителей, но служить все же пришлось. Отец был непреклонен. Не помог!!! Не «отмазал»!!! Началась особая страница моей жизни...

Попал служить я в одно местечко, под веселеньким названием «Ляличи». Место, прямо сказать, ничем не примечательное, даже можно сказать - кислое! Не такое веселое как название. Затерянное в лесах, среди сопок Дальнего Востока.

Сойдя с поезда, где-то на богом забытой станции Сибирцево, пьяная, не протрезвевшая после «вчера», колонна ленивым строем, практически – толпой, потащилась к месту службы, переваривая вчерашний алкоголь и с трудом волоча ноги. По-осеннему пригревало, а на душе было тоскливо и ноги не шли… Какое уж тут веселье? Впереди «карячились» два года армейской жизни, все это понимали и от этой мысли состояние еще более ухудшалось. Есть пока не хотелось, но хотелось пить и прилечь. Вчерашний алкоголь давал о себе знать.

Не доходя до ворот части, нашему полу-пьяному сброду пришлось пересечь поле. Примечательно то, что на этом поле, какой-то бычек, как бы в напоминание о былых временах, пытался совершить с коровой то, что мы совсем недавно совершали «на гражданке» со своими подругами. Строй замер… Пытливые и жадные до естествознания глаза новобранцев, оценивающе сосредоточились на бычке. Последовали многочисленные комментарии и «советы». Но тот, не обращая особого внимания на пару сотен человек, сосредоточившись на объекте любви, продолжал свое дело. Окрик старшего заставил строй колыхнуться и двинуться дальше. Солнышко провожало нас, казалось что нас провожает все кругом, ничего не радовало, парни шли, уныло потупив головы, как бы прикидывая, что будет дальше и мысленно настраивая себя. Было дурно. Вот-вот, еще немножко и все! Начнутся суровые будни, а от того, что все было впервой, напряжение росло по мере приближения к воротам части и будущее мерещилось совсем уж мрачным. И вот среди леса появились те самые ворота, которые уже раскрылись пошире, дабы проглотить очередную порцию пополнения. В то время происходили известные события в Афганистане. Афганская война. Причем самая напряженная, как мы потом слышали, ее стадия. И помню, после окончания «учебки», мы писали заявления с просьбой направить нас туда. Какие глупые мы были….

Потом, много лет спустя, я, будучи водителем – дальнобойщиком, проезжая по южным регионам России - Ростовской, Краснодарской областям, видел памятники давно прошедшим событиям. Не идет из головы один из таких памятников: на пьедестале под БТРом - мемориальная доска. Старенький, одинокий, выгоревший под южным солнцем - БТР! Памятник чужой, полузабытой войне. Представляете? Мемориал с десятками высеченных в камне имен посреди степи. Что тогда происходило в этих местах, когда приходили гробы в этих маленьких городках и поселках, где все знают друг друга, где все как родные, где живут простые люди – комбайнеры и шахтеры. Теперь уже мало родителей тех погибших ребят осталось в живых. Лишь братья и сестры помнят то горе, и друзья! Приходящие помянуть, посидеть и вспомнить своих корешей. Друзья и бывшие сослуживцы, теперь уже седые, располневшие и постаревшие в дорогих костюмах на МЕРСЕДЕСАХ и простенькие, не преуспевшие в жизни. Но, ВСЕ равные здесь. Афганцы! Я иногда останавливал свою фуру напротив этого памятника, чтобы просто закурить и помолчать, подумать и может быть помолиться за них. Неумело, но как могу. Какое горе и какая трагическая страница нашей истории. Я и сейчас вижу иногда как недалеко от моего дома возле памятника воинам, погибшим в конфликтах, иногда собираются седые мужчины, еще не старики, но и не юноши. Молча выпьют, постоят и разойдутся. А по утрам, когда я иду на работу и еще совсем темно, за памятником ухаживают таджики, возможно дети тех, с кем воевали те самые погибшие воины. Парадокс!

Армия встретила «радушно». Для начала громким грохотом закрывающихся ворот за последним призывником из нашего не совсем протрезвевшего пополнения и ехидными, многообещающими улыбками «бывалых». Вооруженные силы предстали перед нами во всей своей красе, в виде довольной, ухмыляющейся физиономии с растрепанными губами, широко распростертыми, крепкими руками старшины, то есть старшего сержанта Павлюченко. Ладонь у этого старшего сержанта, надо сказать, была чуть меньше снеговой лопаты. И владел он этой «снеговой лопатой» мастерски. Сей запоминающийся факт, мы отметили и запомнили довольно быстро. Выращенный в сытой крестьянской семье, где-то в колхозах Полтавщины, данная особь обладала, замечу, недюжинной силой и встреча в армейском пространстве с ладонью Павлюченко грозила минимум непродолжительной потерей ориентации в том же армейском пространстве. Тут мне немного повезло. Так как на вечерних построениях я стоял в самом начале строя, то внимание Павлюченко начинало фокусироваться ближе к середине строя и «подарки» в виде затрещин и оплеух за какие-нибудь провинности, будь то несвежий подворотничок, или неначищенная бляха ремня, доставались обычно в районе конца второго, третьего или четвертого взводов. Удары сыпались довольно часто и глухо отдавались где-то глубоко внутри меня, заставляя съеживаться. Страшно было не быть побитым, хотя такая перспектива тоже не радовала, а то, что настроение у старшины испортится и он заставит всю ночь работать. Так как третий взвод состоял преимущественно из хохлов (его же земляков, но это не принималось во внимание), а четвертый из прибалтов, то их мне было вообще не жалко. Особенно последних. После того, как заканчивалась «торжественная» часть и «итоги» были подведены, приходило время «самодеятельности». Это могло быть что угодно. Хождение с флягой всю ночь за водой к кочегарке или наряд в столовую на чистку картошки.

Дедовщина? Сказать это слово - значит ничего не сказать. Во всем! С первого дня! В амбразуру для подачи грязной посуды в солдатской столовой, а столовая была «что стадион Лужники», мы с помощью солдатского ремня и крепкого сержанта по фамилии Гравец, с выпученными немигающими глазами и явно не совсем здоровой психикой, вдесятером влетали в течении нескольких секунд. Прытким станешь поневоле. В противном случае солдатская звездочка от ремня красовалась бы на моей заднице. Именно вот в этот момент, как я потом понял и произошел перелом. Перелом в сознании! Тут до нас всех дошло, наконец, что теперь мы в армии. Да, в армии, теперь будет все по-другому, не так как раньше. Шутки кончились! Если до сего момента были какие-то иллюзии, то теперь они улетучились окончательно.

После первых месяцев в такой «теплой» обстановке, я потерял первые зубы и приятеля. Серега замерз. Пошел в гарнизон и замерз. Странно как-то. И потянулись долгие, долгие будни. Хреновые будни! Иногда учения, иногда стрельбы, очень часто наряды, а в свободное время, если таковое бывало, – письма домой или работа. Работа была всегда. Утром после подъема я не помню чтобы мы умывались. Так как система водопровода была заморожена еще до нас, и никто ее не думал ремонтировать, воды хватало только для того, чтобы наши доблестные сержанты почистили свои перышки. Хотя для этого нескольким «духам» приходилось таскать всю ночь воду из кочегарки. А это метров триста в один конец. И вот пока наши доблестные воины готовили себя к новому дню, мы, а это сто двадцать человек, пристукивали каблуками на улице, пытаясь втянуть голову в эту дурацкую шинель и сохранить тем самым хоть чуточку тепла. Затем мы наконец-то шли на завтрак. После завтрака на плацу шел развод. Там мы тоже порой подолгу выстаивали, дожидаясь приезда офицеров из гарнизона. А потом – работа! Изредка – учеба в классе. Иногда была строевая подготовка. Но это редко! И всегда на улице. Старшина терпеть не мог, чтобы мы толклись в казарме. Раздражали своим присутствием. Не предполагал, что все в армии «заточено» под то, чтобы солдат не сидел. НЕ ДАЙ БОГ ЗАСКУЧАЕТ… Огромная казарма, вся обитая тонкой рейкой. Я задавал себе вопрос, а почему эту рейку не покрыть лаком? Тряпочкой протер и лежи себе! Чистота! Наивный! Ответ не заставил себя ждать. Старшина выдавал нам осколки разбитого стекла и работа кипела. Надо было просто зачищать рейки, чтобы они были беленькие. Как новые, короче говоря. Таким образом, в подобной медитации, проходили выходные дни. Особенно я не любил праздники. Только в армии оценишь поговорку по достоинству: «Для солдата праздник что для лошади свадьба, голова в цветах, а задница в мыле». Зато в столовой на столе нас ждали целых 3 карамельки на каждого к чаю. И запах, если не ошибаюсь – брома!!!

Никогда не думал, что так можно хотеть спать. Страшно хотеть спать. Бывало, что нас водили в кино. Целых два раза. Но, по-моему, даже если туда привезли бы живых стриптизерок, то все равно все бы спали. Всегда хотелось только есть и спать, спать и есть.

Каким же вкусным может быть сливочное масло! Даже не представляете. А масло с белым хлебом это просто - мечта. Мечтал, как вернусь из армии и первым делом куплю себе ящик масла и хлеба. Да было и такое! И все время ждешь писем из дома. Не зря я говорил, что семья - это опора, это тыл, это помощь и надежда. Действительно, я часто задавал себе вопрос, что мне дала армия? И вы знаете, дала! Теперь я могу смело и уверенно сказать, что дала. Все время по краю. Все время на грани. Шаг в сторону и ты – быдло. Заныкаешь окурочек, не поделишься - и ты навсегда потеряешь уважение пацанов. Ну, это в малом. Не говоря уже о более серьезных вещах. Да, я узнал свой предел. Понимаете? Вернее сказать: то, что мне довелось пережить не сломило меня и не сделало меня хлюпиком. А может наоборот, я научился распознавать людей. И способность воспринимать жизненные ситуации с юмором и иронизировать - сохранило мой мозг для дальнейшей жизни, вне армии. Без юмора в армии нельзя. Сойдешь с ума.

Однажды был такой момент, когда многие заболели расстройством желудка. А в армии или сообществах, похожих по структуре, это страшная неприятность. Болезнь, если это болезнь на самом деле, т.е. дизентерия, распространяется молниеносно. Кто служил или бывал в подобных ситуациях, тот знает. Так вот, чтобы выявить и собрать всех заболевших по полку пустили слух, что на базе такой-то роты собирают всех, кто себя плохо чувствует. Режим самый благоприятный. Курить можно прямо в казарме и спать днем. Короче, просто курорт! Ну и мы с приятелем и еще несколько человек с нашей роты повелись на эту «утку». Пришли, посмотрели и правда! Разброд и шатание. Отлично! Попали куда надо! Но такой кайф продолжался недолго. Примерно час!!! Затем зашел какой то офицер от мед. службы и объявил построение. И тут мы поняли, что нас ожидает! Холодок пробежал по спине! А суть была в следующем: кормить разрешили одной картошкой отварной два раза в день. Без хлеба, без всего! И чай! После обеда – спорт. Спорт - городок до вечера! Вечером, если не попадал на работы по долбежке угля в кочегарку, то становишься «почетным участником» соревнований по скоростному преодолению полосы препятствий под смачными тумаками и пинками наших «старших товарищей» - сержантов. Надо было на скорость проползти под кроватями вдоль всего расположения. Навеселившись вдоволь, сержанты уходили куда-нибудь к корешам, в другие подразделения. И у нас появлялась возможность поспать. Иногда! Так продолжалось дня три – четыре. После таких «санаторных» условий наступил день «Х». Собственно день заключался в следующем: нас вывели на поле за расположением части, предварительно выдав каждому по старой газете. Человек 100! Ну, дальнейшее я не могу описывать, надеюсь дорогой читатель и так поймёт. Добавлю лишь только что майор-медик прохаживался позади строя с журналом и делал какие то пометки. Видимо визуально оценивая «качество» продукта жизнедеятельности. Через пару дней наши мучения закончились и нам разрешили вернуться в расположение нашей батареи. Старшина встретил на пороге как всегда с ехидной физиономией и репликой: «Ну что отдохнули, сучары?» Как мы были рады вернуться «домой».

Значит я до своего предела даже не дошел. Когда перестаешь быть человеком, а становишься животным. Было очень тяжело. Очень! Теперь я думаю, а может все это правильно? Может во всем есть свой скрытый смысл? И в этой непутевой армии в том числе!? Может каждый должен знать свой предел прочности? Я с некоторым подозрением смотрю на многих своих знакомых, «отмазанных» от армии и мне кажется, что они что-то упустили в этой жизни. Чего-то они не добрали. Мужского! Настоящего! Не совсем понятного и чистого, а жесткого и порой излишне жестокого, но необходимого, чтобы чувствовать себя настоящим мужчиной. Ночных стрельб, марш-бросков, засад в холодном и сыром лесу, изнуряющего холода и несносной жары, работы до седьмого пота, когда глаза закрываются сами собой, а ноги примерзают к сапогам, когда засыпаешь стоя, как лошадь, солдатской каши и самого главного! ДЕМБЕЛЯ! Это такой кайф! А я все это прошел. И я могу с гордостью и некоторым превосходством смотреть на тех, кто всего этого не познал. И настоящей мужской дружбы! Когда все пополам. И найденный окурок, окурочек - все делишь на двоих, на троих, на четверых. И неожиданный удар в челюсть от подпитого «деда», и ночные ванны с нечищеной картошкой, и выравнивание по ниточке сугробов(!), и пьяный азербайджанец с хлеборезки, и «дебильный» сержант, и такой вкусный и сладкий кусочек сливочного масла под названием «пайка», и тройной одеколон из железной кружки на морозе, и насмерть замерзший приятель, и письма от девушки с извинениями и просьбой не писать, и письма из родного дома, такого далекого. Ух!!! Неужели все это я познал и пережил?! И какой мудрец придумал поговорку: «Кто в армии служил, тот в цирке не смеется!» Это точно.

С особым теплом вспоминаю службу на Камчатке. После учебки меня - младшего сержанта отправили туда служить. Прилетели мы в аэропорт Елизово. Оттуда нас отвезли куда-то, непонятно куда. Привели в баню. Там пару азеров, под гогот окатили нас из шланга холодной, почти ледяной водой и отправили служить.

Какой красивейший уголок нашей страны! Я, когда служил на Камчатке, просто мечтал, что когда-нибудь приеду сюда. Но не как солдат, а как турист. Необычайной красоты места. Вулканы. Океан. Какая буйная растительность! Сочетание теплой почвы, подогретой вулканами, и влажного климата. А пейзажи, будто рисованные, белые вулканы и зеленый ковер растительности. А белые вулканы потому, что осенью снег спускается сверху, когда леса на равнине еще зеленые.

Полк наш стоял посреди Петропавловска–Камчатского. Каждое утро– разнарядка на работу. Мне частенько доставался молокозавод. Сердобольные тетушки, работавшие там, подкармливали меня(спасибо им за это), а я, не будь дураком, каждое утро перед выходом на работу прихватывал из казармы вещь-мешок. Так как один я съесть все не мог, я подкармливал еще своих сослуживцев. От меня лишь требовалось вовремя делать жалостливое лицо и хороший харч был гарантирован. Приходя вечером в казарму, я находил там, в каптерке нашего взвода, нескольких весьма отъеденных приятелей (сирот этаких!) с начищенными ложками и благодарными, добрыми, увлажненными глазами. Вываливал банки со сгущенкой, творогом, свежими батонами и прочими вкусностями на стол. На ужин в полковую столовую мы не ходили...! Так и продолжалась моя служба, иногда ходил в караул, иногда в наряд, а как тянуло домой!!! И считал дни, а дни превращались в месяцы. Два года!!! Помню своих ребят. Почти всех! Службу я закончил на Чукотке. Недалеко от дома.

Как не пытался написать легко и с юмором, не смог. Воспоминания порой захлестывают, а эмоции не позволяют писать с юмором. Очень важный этап в жизни. Важный и серьезный. И опасный! Чего уж греха таить. Написал всё как было. Не прибавить, не убавить. Возможно, некоторые вещи и не стоило писать… . Особенности жизни мужского коллектива. Но я думаю, тогда теряется смысл. Полуправда никому не интересна. И потом, ведь это наша армия! И мы имеем право знать о ней всё. Потому что там служат наши дети, чьи-то мужья и знакомые.

03.12.11 Тула

Чтобы написать комментарий - щелкните мышью на рисунок ниже