Синее море плещет у скал…

 «Скажи мне, мой друг, ты мне веришь?»

 И я тогда как на духу рассказал

 О том, о чём помнить не смею.

 О том, как я друга невольно предал

 И как из-за этого долго страдал…

 Мой друг был фанат многотысячных гор,

 И так как мы с детства дружили,

 То в горы и я для компаньи пошёл.

 И оба мы горы любили.

 Сначала мы с ним увлекались слегка,

 А позже влюбились мы в них навсегда.

 Однажды назначили встречу мы с ним,

 Но я услыхал мимоходом:

 Погода испортилась, горы штормит,

 Как море в плохую погоду.

 Но я краем уха всё это слыхал

 И другу, забыв, ничего не сказал.

 На небе ни облака, скалы манят,

 Азарт охватил нас мгновенно.

 Мы вверх поднимались – натянут канат,

 Страховка скрипела победно.

 И я обо всём, что на свете, забыл

 И только глазами за другом следил.

 Мой друг с высоты помахал мне рукой

 И крикнул: «Уже недалече!»

 И вдруг я увидел, что там, над скалой

 Природа готовит нам встречу.

 Она принесла нам с собой ураган,

 Лавину и холод, и снег, и туман.

 Как только забрезжил лавины хребет,

 Я крикнул: «Спасайся! Лавина!» -

 И в сторону прыгнул, попавши на снег,

 И больше ничто я не видел.

 В тумане мелькнул вдруг знакомый рюкзак

 И только потом понял я что и как…

 Меня неожиданно ты прервала,

 Серьёзно в глаза мне взглянувши:

 «Но ты ведь в горах разбирался слегка,

 А он разбирался получше:

 Зачем пред вершиною громко кричать?

 Твой друг о лавинах обязан был знать.

 Да-да, ты виновен, что друг твой погиб,

 Но вечно казниться не нужно.

 В горах дисциплина важнее, чем крик.

 Не ты порвал верную дружбу.

 Да, ты виноват, ты невольно предал,

 Но друг твой виновен, что в горах кричал».

 «Спасибо, ты совесть мою уняла» -

 Сказал я тебе, улыбнувшись.

 Но совесть моя всё равно не бела

 И мысли скребут мою душу:

 Ах, боже, зачем лучший друг мой погиб?

 И я почему до сих пор ещё жив?