Красивая Любовь Сергеевна

В ПЫЛКУЮ КРАПИВУ ПРЕВРАЩАЯСЬ

В ПЫЛКУЮ КРАПИВУ ПРЕВРАЩАЯСЬ

Брюнетка – в банкете, в анкете беспутства!

Табу такое! А брюнетка в той клумбе …

Перевязанная черным бантом своей прически, увенчанная чернотой своего превосходства, избалованная всеобщим

вниманием, всеобщим признанием окружающих, чернявка, отчаянная чертовка, так триумфально отражалась в глазах,

в висках, в мыслях и в учащенно – вибрирующем! – пульсе 20 летней студентки.

Будто намагниченная, наэлектризованная чужим мерцанием, девушка следила за своей героиней еще и еще. Женщина

была – по этому случаю, жгучей невероятно!

Словно танцующая луна, ее образ покачивался на волнах легкого изумления и недоумения. Вальсировал в ритмах

и колебаниях легкого испуга. Дробился осколками, поблескивающими на поверхности, пульсировал оснастками впечатлений.

Девушка прекрасно понимала: все, что она видит на экране – только эротический фильм, а ее героиня – ну … Понятно,

порноактриса.

И все же!

Ольга даже вообразить себе не могла, представить себе не позволяла, что в мире существуют такие фильмы.

Эту актрису звали не иначе, как Дина Агинари.

В ней превалировал южный тип.

Короткая, стильная стрижка словно увенчивала собой эту брюнетку, оброненную чернотой … Создавалась впечатление,

что в этой короне поблескивают какие – то алмазы и драгоценности, навевая иллюзию звездной ночи. Дамочка была

необыкновенна и загадочна – наподобие той неотразимой черноты, которая тревожит воображение всевозможными

сюрпризами. И, судя по тому, что она вытворяла, чертовка – то ли была порождением преисподней,

то ли воплощением какой – то иной, потусторонней реальности. А может быть, даже мистической богиней, наподобие

Астарты, в который уже раз облюбовавшей этот зримый, омерзительный мир …

В фильмах возможно было найти всё что угодно. И всё же от бесстыжего, бесподобного поступка итальянской

порнозвезды бедную Олечку просто мороз пробирал по коже. Такой мандраж!

Ведь она прикасалась к запретному и запрещенному, к тому, что

у обыкновенных людей не водится. И если бы девушка не видела всё своими глазами, она ни за что бы не

поверила. Но чего только не бывает в порнофильмах – а в этом раскрывались эпизоды, когда итальянская

супружеская пара посетила некий клуб свингеров в городе Риме. В таких клубах, как в самой итальянской столице,

так и везде, супруги обменивались половыми партнерами на глазах друг друга.

То, что вытворяла перед всеми та бестия и чертовка, было для скромной и воспитанной девушки полным

беспределом. Олечка глядела – и не верила своим глазам.

Словно некий восклицательный знак заключал сексуально – скандальную фразу. Усиливал впечатление от нее.

Девушка никогла бы не подумала, что подобная гадость так поразит её.

Однако! Неужели такое возможно – писять на людей и получать от этого такое удовольствие?

Раз за разом девушка возвращалась к одному и тому же эпизоду, заводящему ее все дальше все пуще и пуще.

Она просматривала всё те же титры из кинофильма – вот ее героиня, исказив свою улыбочку высокомерным, ехидным

выражением, с таким цинизмом и апломбом изливалась на других людей, ей совершенно незнакомых, не сделавших

ей ничего дурного …

Она получала от этого безобразия такое наслаждение, её идеальная головка с таким блаженством откинулась назад,

словно вкусила величайшее лакомство.

Это было так необыкновенно. Это было так поразительно.

Бедная Ольга! «Но почему же, почему?» – раз за разом бедняжка задавалась этим вопросом, снова и снова

прикасаясь к раздражающим, разжигающим ее воображение очагам.

… Время шло, инфицированная мерцанием Ольга все больше старалась походить на своего завизированного кумира.

Незнакомая порнозвезда словно загипнотизировала ее.

Мерзость увлекала девушку в иное измерение – в невиданный мир вседозволенности.

И то, что первоначально казалось эпатажем и беспределом, теперь очень импонировало студентке, выглядело

в ее представлении каким – то отличием и признаком высшего существа.

Растревоженное воображение требовало права на признание.

Итак, та необыкновенная, та невероятно шикарная дамочка – посмела! Она …

И Ольга вспоминала:

Та женщина – богиня, порнозвезда – что же, что? Ведь она вела себя, словно какая Гера

в застолье!

Подобный беспредел имел мистический, высший смысл … В распанаханных кем – то колготках злючка – (а как же!)

сношалась вовсю с мужиками.

Совсем захмелев от собственной вседозволенности, она взобралась на письменный стол.

И вот – она уже вовсю изливается сквозь дыру в колготках.

С каким блаженством запрокинулась ее гордая головка, отмеченная тостом той чудо – прически!

В томной полуистоме полузакрыты глаза, трепещут от чувственного возбуждения ее лепесточки губ. Полуоткрытый рот – словно

распустившийся бутон в неге сладострастия и счастья …

Очаровательно! Та женщина получала такой кайф, такой заряд удовольствия, писяя на людей, на тех, кто внизу …

Ольке так хотелось быть похожей на своего кумира. Она просто напросто умирала от такого желания.

Это было потрясающе – Олька пила ее образ, как дорогой напиток, бокал за бокалом, флакон за флаконом,

как шальное вино, и хмелела все пуще.

Чужая распущенность так захватила ее, и она раз за разом примеряла образ той незнакомки, влезая в него,

как в свое самое любимое, шикарное платье. И любовалась: я тоже такая!

Откуда – то появилось мнение: все стильное, совершенное, исходящее из незнакомки, приведет к ней удачу,

великолепное сокровище самоуважения, собственного имиджа!

(Так в галантное время, в 18 веке, некоторые дамы, обойденные успехом, покупали чулки куртизанок, чужое убранство известных

модниц, чтоб и себе вкусить этого счастья: приворожить удачу.

Они покупали чужую одежду, и ожидали от этого какого – то чуда!)

Пряная всегда такая, та порнозвезда подчинила себе студентку, как говорится – полностью, не выпуская и

на переменку.

Олечка сотворила себе такую же стильную прическу, предварительно перекрасившись. Из шатенки она

превратилась теперь в заманчивую брюнетку. В это время она всего желала, всего алкала: везде засветиться, везде прописаться, шнырять по самым

известным бутикам и клубам.

Незнакомая женщина просто – напросто отравила ее. Олька целиком и полностью хотела быть на ее месте.

Былую застенчивость она воспринимала как тормоз. И, как должное, приняла на себя и это: писять на людей

и получать от этого такое же наслаждение! Точь – точь такое же, как и горькая ее героиня.

Чтобы написать комментарий - щелкните мышью на рисунок ниже