Углов Николай Владимирович

Чтение книг

Вечереет… Зимние вечера долгие. Управимся с домашними делами по дому и с уроками – идём с братом играть с друзьями в прятки. Заиграемся так, что к сеновалу приходит отчим Пастухов с ремнём в руках – разгоняет всех. Красные от мороза, сдираем промокшую от растаявшего снега одежду и развешиваем на верёвках около русской печи. Поужинали.

Ляжем с Шуркой на тёплой печи, затащим к себе лампу, задёрнем занавеску и погрузимся в волшебный мир чтения книг. Книги! Что за чудо эти книги! Позавчера прочитал «Тимур и его команда», вчера «Ташкент – город хлебный», а сегодня днём «Мальчик из Уржума». Но самое интересное чтение книг ночью, когда все спят. Есть ли что на свете чудеснее чтения? В трубе воет пурга, на лавке мирно посапывает мать, а на другой лавке храпит и бормочет что – то пьяный отчим. Мать просыпается, толкает его, громко ругается:

- Филипп! Филипп! Да проснись же! У, чёрт! Нажрался… Не даёшь спать никому!

Перекидывается на нас:

- А ну, хватит читать! Хватит керосин жечь! Тушите лампу!

Прикручиваю лампу до минимума - мать не видит. Шурка засыпает, а я жду-не дождусь, пока заснёт мать. Ну, вот, можно уже добавлять свет! Волшебство продолжается!

Я снова «иду с Егоркой по зимнему лесу и спасаюсь от волков, ненавижу Швабрина, плачу от жалости к пёсику Музгарко, восторгаюсь любви Прохора и Анфисы, желаю счастливого конца в истории даурского казака Романа, мечтаю найти и спасти бедных онкилонов на Земле Санникова!»

Что за прелесть эти книги! Как прекрасен этот мир! Боже! Как я благодарен этим поздним вечерам, этому познаванию в жизни прекрасного! Весь в волнении, красный, возбуждённый. Какой там сон! Чу! Шлёпает мать! Уже заполночь - быстро тушу лампу. Не спасает! Мать гремит, будит всех, даже Филиппа:

- Что вы делаете, мерзавцы? Паразиты! Весь керосин спалили! Не даёте спать никому! А ну, Колька, отдай лампу сейчас же! Угомонись! Спи!

Нехотя отдаю. Как назло, мать прервала на самом интересном месте. Что же дальше будет? Ворочаюсь, возбуждение не проходит… Жду, не дождусь, вроде все опять захрапели. Сверху, с загнетки печи достаю лампадку – блюдечко с растопленным смальцем и льняным фитилём и спички. С вечера припас! И снова погружаюсь в мир чтения. И так иногда до утра!...

Тарелки радио появились в нашем селе только в начале 1951-го года. Мы впервые услышали о жизни в разных странах. Как огромен мир оказывается, как много людей на свете, городов, морей и океанов! А в библиотеке мы брали и теперь взахлёб читали книги. Особенно нам нравилась фантастика: «Таинственный остров», «Дети капитана Гранта», «Шестьдесят тысяч лье под водой», «Земля Санникова» и другие. Мы с братом захлебнулись от нового, яркого, всесокрушающего потока информации. В эту зиму я просто бредил героями Жюль Верна. Мысли мои постоянно бродили в разных выдумках, фантазиях! Капитан Нэмо был моим кумиром! При встрече с Вовкой Жигульским – таким же начитанным и восторженным другом, я кричал полюбившуюся мне фразу из Жюль Верна:

- Табак! Настоящий табак – воскликнул Пенкроф!

Вовке понравилась эта игра слов, и он тоже долбил, выдёргивал строку из какого-то другого произведения и гробовым голосом отвечал:

- Дико захохотал пулемёт и, ужаленный тысячами шмелей, упал Топтало!

Мы соревновались поочерёдно, вспоминая полюбившиеся фразы из тех книг, которые уже прочитали:

- Тамань – самый скверный городок из всех приморских городов России.

- Игнат спустил курок – ружьё дало осечку!

- Осетин – извозчик неутомимо погонял лошадей.

- Ты видел! Ты донесёшь! И сверхъестественным усилием повалила меня на борт…

- Старик! Я слышал много раз, что ты меня от смерти спас!

- Милостивый государь! Извольте передать через слугу сто рублей, которые вы вчера проиграли. Готовый к услугам Иван Зурин.

- И курить буду! Дай отцову трубку!

- Шадрино далеко? Шадрино? Да, Шадрино! Недалече. Вёрст с десяток будет!

Игра во фразы занимала нас с Вовкой всю жизнь, и мы всегда при встрече заготавливали их заранее и начинали разговор именно с них. Я стал частенько его «загонять в угол» и Вовка тоскливо, не угадав фразу, говорил:

- Фразёр!...

Уже в конце зимы на лыжах Тольки Горбунова мы с Шуркой пошли в лес вместе с Афонькой Кобзевым проверять петли на зайцев. Знал бы я, что это новое увлечение станет одним из главнейших в моей детской жизни! Афонька должен был проверить петли на зайцев, поставленных его старшим братом Иваном в условленных местах. Был хороший чудесный денёк. Разгорячённые, мы бежали по насту, иногда проваливаясь в снег. В лесу, оказывается, полно заячьих следов. Туда-сюда стёжки следов… И вдруг они объединяются в настоящие утоптанные тропы! Я удивляюсь:

- Афанасий! Здесь что? Целые стада зайцев бегали? Ни хрена себе! Даже вес человека тропа выдерживает. Куда же они бегают по тропам?

Афонька важно комментирует:

- А ты присмотрись внимательней. Зайцы почему стараются бегать по тропам? Снега – то под два метра. Бежать тяжело. Они как люди - по тропинкам, да по дорогам больше – так быстрее до цели добежишь. А тропы ведут в молодые осинники, да к окраинам деревни – к гумну, к сену, к скотным дворам.

Вдоль таких троп и поставил петли из проволоки Иван. Бежит тропа рядом с деревцом или под согнутой коромыслом веткой. Вот привязывает он, настораживает к ней из стальной проволоки круг размером с хорошую сковородку. И чтобы круг был по центру тропы и сантиметров на десять выше её. А предварительно петлю надо прокатать куском коры осины, чтобы отбить запах человека. И лыжня не должна пересекать тропу и идти надо параллельно. А привязывать петлю надо осторожно, стараясь еле-еле дотянуться до неё, чтобы не отпугнуть лыжней зайца. Ночью бежит раскосый заяц на гумно, или в осинник кормиться из леса - и влетает в петлю! Бьётся, бьётся зайчишка, пока не открутит проволоку или задохнётся. На следующий день ты его, мороженого, и подбираешь! Здорово придумали люди! Афанасий учит:

- Если на следующий день не придёшь - зайца съедят обязательно лисы. Они по нюху его находят. Хотя иногда и волки, росомахи могут съесть. Они изредка забегают в наши леса, особенно в холодные зимы.

Он еще много нового нам рассказывает. Проверили уже девять петель – ничего! И вдруг на месте последней, дальней петле вытоптан целый круг. Афонька злится:

- Вот чёрт! Открутил петлю! Здоровый беляк видать был!

Мы подошли. Круг вытоптан основательно. Весь жёлтый от мочи зайца. Бедолага! Видать, не сладко досталась ему свобода! И вдруг Афоня радостно закричал:

- Здесь он! Вон куда он забился! Попался, голубчик!

И впрямь - заяц залез под корягу так, что его практически не видно было, а натянутая, как тетива, проволока врезалась в снег, и её тоже не было видно. Нашему восторгу не было предела! Мы разглядывали задушенного беляка, ощупывали, рассматривали его острые зубы и когти, гладили мягкую шерсть, удивлялись странному лесному зверю. Афонька захлёбывался от радости:

- А какое мясо у зайца вкусное! Лучше зайчатины с калиной нет ничего на свете! А шкурка! Шапку мать сошьёт мне!

До весны мы бегали еще три-четыре раза проверять петли, но каждый раз их заметало пургой и ничего не попалось. Но мы загорелись охотой на зайцев! Решили за лето запастись проволокой, наделать петель и в будущую зиму самостоятельно ловить зайцев. Но для начала надо было заиметь свои лыжи и это стало нашей первоочерёдной задачей на будущий год…

Чтобы написать комментарий - щелкните мышью на рисунок ниже